Драббл «Я выпила пива и...»

Татьяна Белая, Круглов\Рогозина, Султанов\Рогозина (в прошлом)
***
Я выпила пива и позвонила в Федеральную Экспертную Службу. Сначала ответила молодая женщина, и я объяснила, что хочу поговорить с шефом Федеральной Экспертной Службы. В трубке замолчали. Потом раздался мужской голос.

— Майор Круглов, — сказали в трубке, — по какому вопросу!

— Белая стрекоза любви... — запела я.

—  Как, как? — переспросил Круглов. — Ах да, Белая стрекоза...

— Ну, да! — Продолжала я орать.

Майор Круглов в трубке расхохотался:

— Капитан Белая успокойтесь, пожалуйста...

—  Ну я же вам говорила! — закричала я в ответ. — У вас там такая бандура, чуть не свалилась с колокольни!

— Таня! — начал заводится майор. — Ты не забыла что сама работаешь  в Федеральной Экспертной Службе?

— Я? Работаю? — обалдела я.

—  Ну да! — заорал Круглов. — И вообще, не путай служебные дела с личными!

— Ой! Простите!

В трубке зашумели.

— Твою дивизию, Белая. Тут пришёл замминистра — Руслан Султанович Султанов. Наш куратор, если ты не забыла. Что делать? Тебя ищет. Что ты натворила? Докладывай! — не унимался, кажется, Николай Петрович, как вспомнила я.

— Не помню, — сказала, поморщившись. — Вообще ничего не помню, Николай Петрович... — я чуть не плакала.

Круглов вздохнул в трубке:

— Спасибо, что вспомнила, как меня зовут! Ладно, до связи! — и он стал отключаться.

—   До свидания! — закричала я в трубку, и положила её на рычаг. — О Боже! Что я натворила! Вот дура...

Опять зазвонил телефон. Взяла.

—  Таня, — раздался голос Руслана Султановича. — Что случилось? Вас отпустили? Это Круглов тебя вызвал? Он не успел сказать?

"Твою, мать", тут я полностью пришла в себя. Если уж Султанов заинтересовался.

— Нет, ничего-ничего, — начала заверять я Руслан Султановича, — всё хорошо товарищ генерал-майор...

—  А как же тогда майор от пультов? — спросил он. — Я только что с совещания. Круглов сказал, вас, кажется, ищут.

—  Да, да. Меня искали... Я всё расскажу, — заторопилась я. — Меня... я, кажется, сегодня кое-что натворила. — было очень стыдно, тем более перед начальство. Рогозина меня убьёт.

—   Да? Что? Что? — спросил Султанович. — Надеюсь, не такое же, как со мной? — спросил он и засмеялся.

— А с вами то что? — и тут я испугалась: никогда Султанов мне не доверял ничего личного.

—  Только что с вёдрами пива к бассейну подъехали, а тут этот боец из береговой обороны — просто не верится, что такие есть...

— Ладно, — я старалась держать трубку подальше, — и что? — мои руки дрожали.

—  На тебя, говорит, только топор, товарищ капитан третьего ранга. Велел возвращаться. Прямо в штатском, даже без погон.

— Ого! И что, товарищ генерал-майор, вы сделали?

—   Я? Ничего. Вернулся и пошёл себе домой. Выключил телефон, газету свернул. А вы-то как? Понесли наказание?

— Пока не знаю, — честно сказала я, — я ничего не помню. Я думала, что звоните мне ругать?

—  Какие тут ругать... Вы хоть помните, что сделали? Что именно случилось? Или только думаете, что что-то случилось?

— Честно, Руслан Султанович, ни в чём не уверенна, — тут до меня дошло кое-что, — что с Галиной Николаевной?! Почему вы занимаетесь этим, обычно вы приказываете Рогозиной, а она уж...

—   Понимаете, — сказал он устало, — Галина Николаевна до сих пор числится погибшей.

— ЧТО?! — мои руки затряслись.

— Тише-тише, — сказал Султанов, в его голосе чувствовалась горечь, — я сам в шоке. И знаете что, капитан Белая?

—  Что? — прошептала я, подавшись к трубке. Мне показалось, что от меня пахнет коньяком. Или хотя бы ацетоном.

— Кто-то хочет подставить именно меня, — он горестно вздохнул на том конце провода, — но я бы... Галю, простите, Галину Николаевну, никогда бы! Ни за что!

—   Я вам верю, — ответила я. — А кто хочет подставить, вы знаете? Даже предположить не могу.

—  И я не могу. Поверьте, я готов душу заложить за свою команду. Как с такими людьми работать — не представляю.

У Рогозиной здесь семья, меня уважают, но я тут — чужой.

—  Руслан Султанович, скажите, а можно как-нибудь ускорить... — начала я, но он перебил меня:

— Подожди, — отрывисто сказал он, — я вообще думаю, что она жива!

—  Вы верите в это? — с замиранием спросила я. — Честное слово? Вы в это верите?

На том конце провода кто-то грузно опустился в кресло.

— Я знаю это, — голос Султанова как будто стал плачущим, — могу я кое о чём просить тебя?

— Конечно, — прошептала я. — Всё что угодно. Скажите только, что вы хотите. Я всё сделаю.

— Не совсем по уставу, капитан, — включил начальника Султанов, но быстро исправил ситуацию, — ладно, к делу: просто мы с Рого... С Галей! Ну, раньше были в отношениях, до ФЭС, понимаешь?

—  Нет, — честно ответила я. — Что-то я не очень, — добавила я честно.

— Не надо об этом распространяться, — опять вздыхал он, — тем более они с Колей, то есть с Николай Петровичем, — Султанов грустно забормотал, — на него сейчас вообще страшно смотреть...

—  Понимаю, — пробормотала я, — понимаю, конечно. Простите, но у меня же мало времени, давайте всё-таки о деле.

— Ладно, простите Татьяна, — сказал Руслан Султанович, переходя к делу, — меня как понимаешь от дела отстранили, но мне удалось увидеть тело якобы Рогозиной, — из трубки послышался звук того, как будто кто-то что-то бросает в стену. — Не она это! Вообще!

—  Почему? — только и спросила я. Кажется, если бы в городе начался пожар, я бы лучше смогла это понять. — Она же там была.

— Нет! Понимаешь, Татьяна, — продолжал Султанов, понизив голос — у Рогозиной было кое-что в кхм... Интимном месте, я в первую очередь проверил, — генерал-майор почти задыхался, — родинка, которая передаётся через два поколения, такая же у прадеда со стороны отца...

— А Николай Петрович?

— А! — Султанов в трубке хлопнул по столу. — А Петровича они не допустили, суки!

— Руслан Султанович!

— Эх, Танюша, прости, — стал извиняться Султанов, видимо переложив трубку в другую руку, — на Петровича смотреть страшно, — вздохнул, — не знаю как ему сказать, он же ревнивый...

— Ну, так это давно было , — возразила я, — и давно прошло. Теперь можно? — спросила я у трубки. — Всё равно ведь рассказывать, о чём...

— Да нет, о нашей связи с Гал... С Галиной Николаевной почти никто не знал, ты вторая. Ещё, — небольшая пауза, кряхтение, — ещё Валя Антонова знает. Боюсь за неё.

—  А что такое, Руслан Султанович? — осторожно спросила я. — Что-то не так? Или это я что-то...

— Думаю, что это наш козырь, пусть думают, что мы поверили в смерть, — он задохнулся, — Рогозиной.

— Понимаю, профессионально, — похвалила я замминистра. — Но почему не сказать им правду? Николай Петрович не станет отрицать, что были такие отношения. В конце концов, наш опыт даёт ему моральное право...

— Не доверять мне, — было слышно, что Руслан Султанович готов на себе рвать волосы, — наверное, я сам виноват...

— Не без этого, — съехидничала я, немного нарушаю субординацию, — ой, простите, товарищ генерал-майор!

— Ладно, наш разговор и так одно сплошное нарушение! Будь на связи!

— До свидания, Руслан Султанович!

—  До свидания! — отозвалось начальство.

Я погрустнела. Надо восстанавливать события. Может это я? Ужас!  Опять мой эгоизм оказался сильнее долга, профессиональных интересов и чувства справедливости? Может, я совершаю глупости и веду себя как ребёнок, но... Ладно. Утро вечера мудренее. Всё, пора спать. Легла на кровать. Сны были, как всегда, тревожные. Склонялась надо во сне мной зловещая грозовая туча, и за краем её вспыхивали молнии. А в самом верху тучной сферы сверкающим глазом сияла ослепительно белая вспышка. А потом... потом эта молния ударила прямо в меня, и я закричала. И проснулась в холодном поту. На прикроватной тумбочке была забытая щётка для волос. Только сейчас я поняла, что больше не сплю и до меня снова доносятся звуки жизни. Я почувствовала, как пересохло горло. На часах было уже два. Надо бы на работу идти. А в голове не стало ясности. Почему так? Неужели — всё? Или нет? Я встала, осторожно закрыла за собой дверь и пошла в ванную. Надо было привести себя в порядок. В этот раз щетка для волос сослужила мне хорошую службу — голова была совсем пустой, а мысли... Ну, что это за мысли, подумаешь? А вот вид собственного отражения в зеркале сказал мне очень много. Действительно, дело швах. У меня было такое чувство, словно в мою черепную коробку положили огромный холодный шар, а потом его выдернули и включили внутрь телеантенны, чтобы я лучше слышала. Если все что-то решают в жизни, что будет, если я сама решу? Бред. Надо меньше пить! Я отёрла лицо полотенцем, машинально посмотрела на голую грудь, подумала и надела на неё свою блузку, старую футболку и чёрные мужские трусы. Отлично! Так и пойду!

Брр. Теперь я столько знаю про Руслан Султановича и Галину Николаевну! Можно ли ему верить? Блин! Блин! Блин! Верит ли ему Николай Петрович? Кажется, что Султанов действительно любит Рогозину, пусть это было давно. Да, он жёсткий и строгий, но... Работа у нас такая. Трудная. А он нормальный мужик, говорит всё-таки... Надо бы у него выяснить, что именно он говорил Галине Николаевне. Уф...